Встал вопрос, как назвать спонтанный бренд. «Я не хо­тела ничего личного. Никаких имен. У меня рождались разные названия — сейчас не скажу даже, какое лучше, все хороши, — рассказывает мне Вика. — А потом приехала подруга из Парижа. «Ну что, придумала?» — «Нет». — «Слу­шай, кажется, у тебя была неплохая девичья фамилия». — «Да, Ли-берман». Подруга: «Ты с ума сошла? Ты где-нибудь видела, чтобы Прада была не Прада, а Гуччи не Гуччи?» Нужна Viki Liberman. Она сказала — и мне понравилось. По­тому что раньше я произносила свое имя очень серьезно — Виктория. А короткий вариант моментально лег на душу».

Девичья фамилия в данном случае — как икат с его мно­жеством смыслов. Виктория в тот момент разводилась с му­жем, главой «Нефтетранссервиса» Вячеславом Аминовым, и ей требовалось то, что дипломатичные Клинтон с Лавровым назы­вают словом «перезагрузка». В общем, икаты расцветили жизнь очень вовремя.

У одесситки Вики Либерман детство было ярким. Семи­десятые, буйство красок, платформы, клеш. Мама — красавица, с которой невозможно было ходить по ули­цам. Модель и даже немножечко дизайнер. А папа — че­ловек с двумя высшими образованиями — служил директором Привоза. Так что товары из-за границы в этой семье водились. «Школа, институт, все это было важно, — объясняет Виктория. — Но определяющим в моем развитии стала семья. Настоящий одесский двор, доставшийся нам от прабабушки. Столы, которые прямо там и накрывали. Соревнование домохозяек в номинации «Лучшая фаршированная рыба». Так принято в Одессе — жить всем вместе: бабушка, сестры, племянники, кузины, кузены. Ви­кины друзья иногда просят: «Ну давай, включай Зощенко», и она принимается травить байки, которых хватит на «Аристократку» и еще пару томов. Викин дядя наследственный семейный дар использовал в том же духе — он был одним из основателей КВН, а его лекции до сих пор пользуются бешеным успехом у студен­тов Одесского университета. Недавно Аминова ездила на папи­но семидесятилетие и в очередной раз убедилась, что чувство юмора продлевает жизнь. Все живые, молодые, без потерь сохра­нили ясность мысли и небесполезную в портовом городе быстро­ту реакции.