Пять лет назад Маурицио Каттелан — создатель ироничных инсталляций, участник нескольких Венецианских биеннале и автор выставок в музее Гуггенхайма и галерее Тейт — объявил, что заканчивает свою художественную карьеру.  В описании вашей ретроспективы в Monnaie de Paris написано, что в ней участвуют только «главные работы». Как вы решали, какие произведения «главные», а какие нет?

Если нужно придумать какое-то правило, то пусть это будет правило «трех этапов». Произведение искусства должно сначала стать популярным, потом пережить фазу охлаждения интереса, а потом снова оказаться востребованным. Если работа дожила до третьего этапа, то это шедевр. Сегодня мы можем говорить о шедеврах 1980-х годов, но после — вряд ли. Нужно время, чтобы понять, что успех работы — не веяние моды, а показатель ее важности для истории искусства.

Кто же все-таки в итоге определяет ценность работы? Рынок? Критики?

Ценность определяется тем, можете ли вы благодаря контакту с произведением открыть для себя что-то новое. Рынок и критики просто позволяют зрителям больше узнать о произведениях.

Расскажите о самой выставке — по какому принципу, например, построена экспозиция в Monnaie de Paris?

Логику выставки всегда диктует архитектура пространства. В этот раз экспозиция проходит в анфиладе комнат, и я сделал три точки, откуда можно будет просмотреть все пространство насквозь. Еще будет много текстов: все они написаны разными людьми, которые описывают произведения, высказываясь или «за» них, или «против», чтобы зритель мог включиться в диалог и составить собственное мнение.

Почему вы назвали выставку Not Afraid of Love?

Потому что в конечном счете вся выставка — о том, как нам не хватает любви и как мы отчаянно ищем ее всю свою жизнь.

Действительно, любовь — нечастая тема ваших работ, но зато смерть в них присутствует постоянно. Может быть, стоит сменить название на Not Afraid of Death?

На самом деле меня не волнует вопрос о том, что такое смерть. Я занят размышлениями о том, можем ли мы вообще по-настоящему жить? Меня безумно пугают люди, которые боятся всего и вся, боятся жизни. Ведь можно вынести все испытания, если суметь найти в происходящем с тобой смысл.

Искусство для вас — это способ преодолеть страх смерти?

Скорее страх любви.

В ваших работах много иронии и юмора, но в них всегда есть и трагизм. Вы считаете, что жизнь — это что-то тяжелое?

Это популярная ошибка: люди склонны думать, что все, что создают, например, писатели — автобиографично. Но далеко не все интерпретации их работ можно автоматически перенести на личность создателя. Любая книга, журнал или фильм работают как тест Роршаха: то, как вы их видите, — всего лишь отражения вашего Я. Они показывают то, кто вы есть, а не то, каким был их создатель. Так что я вовсе не упиваюсь страданиями в жизни, я просто меланхолик.

Некоторые из ваших самых известных произведений — скульптуры La Nona Ora (папа римский, раздавленный метеоритом) или Him (коленопреклоненный Гитлер) — вызвали такую бурную реакцию, что она стала важнее самих работ. А можем ли мы вообще сейчас воспринимать непосредственно произведения искусства — или контекст, в котором они существуют, становится их частью?

Произведение существует в контексте, это его неотъемлемая часть, так же как и зритель со всем его культурным, психологическим и социальным бэкграундом: два человека не могут увидеть одно и то же произведение одинаково. Искусство — это мир субъективности, тут нет никаких правил.

Постоянная тема ваших работ — критика власти и людей, олицетворяющих власть в разных ее проявлениях (кроме уже упомянутых Гитлера и папы римского стоит вспомнить скульптуру L.O.V.E. — огромный мраморный средний палец, возвышающийся перед зданием миланской биржи. У вас болезненные отношения с этой темой? Почему?

Я уже как-то говорил: когда я еду по Нью-Йорку на велосипеде, меня раздражает даже один лишь вид табличек, запрещающих мне движение в каком-то направлении. Но чтобы понять глубинные причины этого, одного интервью будет недостаточно.

Насилие — еще один мотив в вашем творчестве.

К сожалению, насилие — это центральный элемент бытия. Оно неизбежно, оно вокруг нас, оно внутри нас. Говорят, что если ночью люди могут спать спокойно, то это только потому, что они знают: есть кто-то, кто готов прибегнуть к насилию, защищая их. Боюсь, это так и есть.

Вы часто используете в своем творчестве образы исторических персонажей. А вас интересуют современные знаменитости, люди, ставшие популярными благодаря соцсетям и телевидению? Ким Кардашьян, например? Меня больше удивляет то, как американцы одержимы идеей королевской семьи. Хоть они и отделились от Англии, они испытывают ностальгию по монархии. Я заметил, что в США продается больше товаров с «королевской» символикой, чем в Великобритании. Что касается мифов, то мне интересно, как какие-то изображения попадают в нашу голову и остаются там навсегда. Мне нравится возможность сделать вещи «вирусными». Мне кажется, это — почти сверхспособность.

Как вы думаете, в чем сейчас состоит роль художника? Подталкивать общество к изменениям?

Искусство должно задавать вопросы, но не давать ответов. Сегодня информация циркулирует так быстро, что тот, кто «отправляет сообщение», подразумевает, что получатель не будет вникать в его суть, ему не хватит терпения и времени задуматься по-настоящему. Это приводит к тому, что многие вещи теряют глубину, становятся поверхностными. С другой стороны, цивилизация должна учить людей думать — это ее главная задача.

Вы считаете, что сейчас единственный способ заставить людей задуматься — это шокировать их?

Думаю, да. Главное — не пытаться свести свой замысел к одной простой и понятной идее. Если что-то можно объяснить в двух словах — то искусства из этого не получится.

Опытный персонал предприятия – залог плодотворной работы. Подбор персонала в киеве может быть осуществлен с помощью квалифицирующейся на этом фирмы.