Характеристика юности как «способности и желания узнавать новое» не ограничивается возрастными рамками. Ее может не быть и в 18 (хотя встречается это не так уж и часто - гормоны толкают нас на поиски приключений), а может выйти и так, что она не позволит забыть о себе до глубокой биологической старости. Конечно, есть и социальное понятие этого периода жизни: например, в пятидесятых годах прошлого века в США женщины, которым исполнилось тридцать пять, официально становились «слишком старыми», чтобы найти себе работу. Да и героиня «Иронии судьбы» в свои 34 описывается как «девушка с последним шансом».

Старость подкрадывается к нам незаметно и вовсе не из зеркала - там как раз все отлично: с каждой морщинкой борются дорогостоящие кремы, сыворотки и инъекции. Она подступает тогда, когда мы перестаем интересоваться новыми книгами, «зависая» на любимых старых романах, когда слушаем только знакомую музыку и начинаем предпочитать проверенные рецепты и маршруты. Какие бонусы дает подобное «старческое» мышление? Почему мы успокаиваемся и начинаем думать о том, как будем «доживать» уже в 35?

ТИПИЧНЫЙ СЛУЧАЙ

От чего зависит, будем ли готовиться к старости загодя, не только принимая ее как неизбежную стадию развития, но и ожидая - как квинтэссенцию стабильности и покоя? По словам аналитического психолога Елены Успенской, все дело в типе психики, характере личности. «Существуют люди с изначальной склонностью к некоему типу спокойной жизни. Они сами по себе такие - у них не было бурной юности, активной молодости. Их личностям импонируют такие вещи, как контроль над своей жизнью, любовь к комфортным условиям. Они негативно относятся к переменам - изменения могут вызывать у них стресс. Последовательно, постепенно, кирпичик за кирпичиком такие люди вы-
страивают свою жизнь, никуда не бегут. Их эмоциональная сфера не нуждается в активных эмоциях и впечатлениях. Но это просто такой тип личности, сам человек в порядке», - объясняет специалист. Получается, некоторые из нас предпочитают ко всему готовиться заранее, пытаются предугадать и предусмотреть, проконтролировать само течение жизни. И все же наш мир невозможно просчитать, и не стоит вкладывать в это слишком много надежд, чтобы в один прекрасный момент не оказаться у разбитого корыта из-за того, что «все пошло не так».

Другая сторона «отказа от юности», как противоречиво это ни звучит, может скрываться как раз в панической боязни старости. «Нарциссический тип личности, отмечая в зеркале признаки увядания, очень страдает, поэтому пускается в погоню за молодостью: начинаются бесконечные подтяжки, пластические операции, попытки сохранить «товарный вид».

Если же это по какой-то причине оказывается невозможно, такая личность закрывается, замыкается, решает, что с ней все кончено», - говорит Елена Успенская. Влюбленному в собственное отражение нарциссу проще сбежать от людей и перебить все зеркала в доме, чем научиться принимать собственные изменения и жить с ними. Такие люди тоже уезжают на дачу и начинают существовать уединенно, однако их мотивация кардинально отличается от мотивации личностей первого - контролирующего - типа.

СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ

Специалист по психодиагностике и проективным методикам, психосинтезу и трансактному анализу, психолог-консультант Анна Шевцова объясняет наше стремление к спокойной, тихой жизни не столько особенностями собственной личности, сколько установками семейной системы конкретного человека. «Если в этой системе люди привычно выбирают тот или иной стиль жизни, он чаще становится приоритетным, как бы мы ни бунтовали против него в пубертатном периоде, - уверена она. - Рано или поздно «корни начинают звать». Это бессознательное движение к традиционному к ресурсу рода, даже если этот ресурс предполагает стагнацию». Получается, наша «ранняя старость» во многом зависит от того, как жили наши же родители: были они активными, много путешествовали или, наоборот, изо всех сил сохраняли нажитое и отрицали всякую возможность перемен. Как существуют сейчас наши мамы и папы, бабушки и дедушки? Как - те близкие, чей образ является для нас значимым? Ответы на эти вопросы способны если не спрогнозировать, то, по крайней мере, задать направление течения нашего будущего, если не захотим ничего менять. «Дело не в старости (хотя объективно в определенном возрасте сил на реализацию возможностей становится меньше из-за изнашивания тела и психики) - проблема, скорее, в выборе следовать заложенной программе», - добавляет специалист.

Другим объяснением морального выхода на пенсию может служить возросшая или возникшая потребность в безопасности - одной из базовых потребностей человека в принципе. «Мы все так или иначе боимся перемен, а значит, в разной степени стремимся устроить жизнь определенным образом - чтобы она была как можно более спокойной и размеренной, без каких-либо потрясений и витков», - рассказывает Анна Шевцова. Людям необходимо знать, что будет дальше, нет ли впереди угроз и тревог, а если есть, мы должны быть к ним по возможности под-готовлены или, по меньшей мере, должны думать, что готовы. Страх старости в том числе обостряет эту потребность: хотим чувствовать защищенность от неизвестности, которую будущее несет в себе. Эту же потребность в спокойствии и безопасности усиливают естественные периоды в жизни женщины, связанные с материнством. Проблема в том, что у некоторых из нас эти периоды затягиваются на всю оставшуюся жизнь, так как потребность в безопасности остается нереализованной и становится приоритетной. В этом случае делаем личный выбор - избегать проблем и волнений, и можем начать выглядеть как старики.

ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ

Возможно, все дело еще и в том, что с возрастом мы меняемся как личности. Дженнифер Бомгартнер, доктор психологии, клинический психотерапевт, описывает определенную возрастную группу как переходную: в нее попадают те, кто уже не являются молодыми и горячими, но никак не могут отнести себя и к «тем, кому за...». Внезапно женщины, которым исполнилось немногим больше тридцати, выясняют: они больше не «милые молоденькие девочки» носящие модные женские стрижки, и те, кто интересуется у них о времени, действительно хотят узнать, который час, не помышляя о знакомстве. Их собственные интересы тоже плавно перемещаются в область более фундаментальных ценностей, чем вечеринки и сиюминутные развлечения. В этот период жизни может возникнуть некий вакуум: старые ценности уже не устраивают, стратегии не работают, а радости не прельщают.

Именно у 35-летних, по мнению Бомгартнер, порой возникает желание заняться планированием своей старости уже сейчас. Мы отчаянно пытаемся подсмотреть: что же ждет нас там, за поворотом? Как рекомендует психотерапевт, важно не столько начать подыскивать себе недвижимость для тихой пенсии, сколько сменить точку зрения на свое Я. Лучший способ пережить собственное постепенное взросление - взглянуть на себя с юмором, трезвым взглядом. Важно научиться замечать не только то, что потеряли, но и то, что приобрели: опыт, житейскую мудрость и способность смотреть на жизнь проще. Получается, главнее не что мы делаем, а то, как относимся к самому факту течения нашей жизни.

Кроме того, необходимо понимать задачи, которые ставит перед нами возраст: молодость смотрит в далекое будущее, пытаясь приспособить его под себя, старость же устремляет взгляд в прошлое, вынося из него свои уроки. «Средний возраст, находясь между прошлым и будущим и имея за плечами столько же, сколько и впереди,наделен способностью генерировать идеи, возможности, планы. Наша задача - изучить свои границы, понять, что не все в жизни можно контролировать и предусматривать. Важно не проскакивать этот этап в стремлении к покою и тишине, но взглянуть ему в лицо и суметь им насладиться», - пишет Дженнифер Бомгартнер.

КАЖДОМУ ПО ВЕРЕ

К сожалению, старость в нашем, российском, обществе - это действительно страшно, таковы массовые верования, считает Елена Успенская. Именно боязнь старости толкает нас на странные поступки - от побега до поспешного принятия поражения. «Разве у пожилых в России есть какие-то возможности и потенциал? Нет!

У них все в прошлом, этот мир не для них. В этом смысле наша страна выбивается и из европейских, и из азиатских государств. Когда ты стар, то никому не нужен, приходится полагаться на детей, и тогда можно ощутить себя обузой. Сам уже ничего не можешь, но не потому, что и правда бессилен, а потому, что таковы стереотипы нашего общества», - считает специалист.

Действительно, восприятие старости очень разнится в зависимости от культурных и социальных предпосылок: в Японии, как и во многих других азиатских странах, существует культ пожилых - как личностей всемогущих, мудрых, воспринимаемых с огромным почетом и пиететом. В Европе и США старший возраст - период освобождения, новых возможностей: в верованиях западного социума нет постулата, что пенсию нужно «доживать», поэтому люди гам более мобильны, у них больше вариантов дальнейшей жизни. Часто к пенсии на Западе начинают готовиться заранее, но совсем в ином ключе, чем у нас: мы присматриваем себе домик с участком побольше, они же - откладывают часть доходов на время, когда наконец станут свободными отличных и социальных обязательств.

В этом смысле нам приходится преодолевать нечто большее, чем просто личный страх старости. Мы сталкиваемся со стереотипами общества и проживаем это так, как умеем. Иногда давление снаружи настолько сильно, что легче сдаться - принять, будто и в тридцать пять уже многого не можем, и начать своеобразную «репетицию» того периода, которого так боимся.

ВНУТРЬ И ВОВНЕ

«Важно не то, что человек делает с точки зрения других людей и как со стороны оценивают его жизнь, а то, что происходит у него внутри, как он воспринимает себя, - уверена Анна Шевцова. - Бывает, кто-то много суетится, носится, активничает, но по сути ничего из ряда вон с ним не случается, вся жизнь проходит в череде повторяющихся одинаковых действий. А бывает, человек сидит дома, но его внутренняя творческая жизнь переворачивает весь мир».

С этой точки зрения тема «старческого мышления» звучит субъективно и, скорее, навязана социальными шаблонами, диктующими «как надо». Внешние проявления в реальности не так существенны, как мир чувств и ощущение себя. Возможно, тем, кто смотрит на человека снаружи, он просто неудобен такой, какой есть - домосед или вечный двигатель. И тогда начинаем сравнивать и навешивать ярлыки. «Важно не то, как мы это называем и видим, а другое: живая личность (чувствительная, стремящаяся, пытливая, задающая вопросы, достигающая близости с собой и с другими, искренняя, жаждущая приключений) или мертвая (выполняющая программу собственной системы или социума безропотно и без вопросов)», -добавляет Анна Шевцова. Получается, главнее не то, какими предстаем в глазах общества и соответствуем ли ожиданиям окружающих, а то, как процесс взросления переживается внутри.

Так вот: если там - тихое болото и мечта о спокойных выходных на грядках, то уже не имеет значения, что у тебя до сих пор ни одной морщинки и глубокие карие глаза, в которых вся глубина мира и прочитанных классиков.